English version

2012

«Художественный журнал», № 84, Москва, Россия

В период с 27 января по 10 марта 2012 года в галерее EFA Project Space в Нью-Йорке проходила выставка «Звуки молчания: искусство в период диктатуры», объединившая девять белорусских художников (часть из них живут и работают в Беларуси, часть — за ее пределами) и несколько белорусских художественных коллективов. В качестве куратора выставки выступила выходец из Беларуси критик и куратор Ольга Копенкина. Своей задачей она видела представление работ — видео, постеров, рисунков, объектов и инсталляций — новой генерации белорусских художников, сознательная жизнь большинства которых началась уже в период правления Лукашенко (избранного в 1994 году). Вынесенное в название словосочетание «звуки молчания» символизирует, с одной стороны, молчаливые акции протеста, на которые благодаря созданной в социальной сети «ВКонтакте» группе «Революции через социальные сети», сокращенно РЧСС, в весенние и летние месяцы 2011 года собирались люди в разных городах Беларуси, а с другой, приобретает в рамках экспозиции расширительное значение, позволяя взглянуть на «жизнь в период диктатуры» с самых разных сторон.

Политическая реальность и национальные символы

Критическое обращение молодых белорусских художников к социально-политической реальности имеет свои истоки в художественных акциях, организовывавшихся в позднесоветское время в СССР и БССР в частности. Большая часть этих акций, приведших к формированию новых художественных объединений и организации ряда коллективных выставок, знаменовала первые шаги в направлении автономизации художественного сообщества по отношению к идеологии и политике официальных структур, важнейшей из которых был Союз художников.

К началу 90-х появились и первые плоды институционализации нового сообщества — прежде всего, это галерея «Шестая линия» (одним из кураторов которой была Ольга Копенкина), а также ряд ежегодных международных фестивалей современного искусства, проходивших в Минске и Витебске. Однако к концу 90-х на белорусской арт-сцене возникает новая тенденция: галереи закрываются, фестивали сворачиваются, коллективы распадаются. Главная причина этих процессов — консолидация авторитарного режима Лукашенко.

Одной из самых отчетливых реакций на новую ситуацию в политике и культуре были перформансы Алеся Пушкина, документация которых представлена в рамках экспозиции. Пушкин, как и еще два других художника, Александр Комаров и Олег Юшко, принадлежит к старшему поколению, сформировавшемуся под влиянием политической и эстетической реальности конца 80-х, проникнутой духом национального возрождения. Поэтому все три автора работают скорее с темой коллективной идентичности — национальной и культурной, чем с конкретными приметами времени.

Главными связующими элементами белорусской коллективной идентичности выступают белорусский язык, ставший темой видеоисследования Александра Комарова, и лен, в изделия из которого облачил всех без исключения персонажей своей инсталляции Олег Юшко. Белорусский язык — символ конструирования этой идентичности снизу: белорусский режим делает все возможное, чтобы сузить сферу его распространения и, как это видно из серии работ Implications Олега Юшко, активно устраняет следы его присутствия — прежде всего в виде распространенного лозунга «Жыве Беларусь!» — с фасадов домов. Лен же как один из фэшн-брендов белорусской промышленности обнаруживает механизм навязывания этой идентичности сверху: изделия из него должны покупать все белорусы (белорусская исследовательница Альмира Усманова рассматривает слоган «Купляйце беларускае!» как символ конструирования белорусской властью нации не как общности традиции, языка и истории, а как «общности практики потребления» ¹).

Третий представитель этой генерации художников Алесь Пушкин постоянно использует элементы и символы традиционной национальной культуры — кроме языка это могут быть узоры и элементы белорусского орнамента или христианские мотивы, которые он противопоставляет реальности политического режима Лукашенко. Один из самых ярких перформансов Пушкина «Подарок президенту» (1999) разыгрывался на подступах к Резиденции президента республики Беларусь в Минске, куда художник, облаченный в рубашку с национальным орнаментом, привез тележку с навозом. К выгруженному навозу он вилами пригвоздил портрет Лукашенко и надпись «За пяцігадовую плённую працу!» («За пятилетний плодотворный труд!»). Важнейшая часть большинства перформансов Пушкина — задержание художника сотрудниками органов правопорядка.

Алесь Пушкин.
Видеопроекция перформансов,
1998-2002

Беларусь как «критическая онтология нас самих»

Поколение двадцатилетних белорусских художников, кажется, говорит на несколько ином языке и использует иные визуальные и символические тактики. Беларусь в их интерпретациях превращается в более сложную политическую, социальную, экономическую и повседневную реальность, которая нуждается в скрупулезном исследовании, направленном на создание чего-то вроде «критической онтологии нас самих» Мишеля Фуко.

Так, художники группы FAU в инсталляции «Монополия. Белорусская версия» предлагают включиться в распродажу белорусской государственной и муниципальной собственности. Правила этой «игры» определены в пользу управляющего аппарата и способствуют росту коррумпированности его представителей — приближенных к Лукашенко чиновников и бизнесменов. Инсталляция вступает в явное противоречие с той идеологической продукцией белорусского режима, которую выставляет в своем, основанном в 2007 году во Франкфурте, «Офисе антипропаганды» Марина Напрушкина. Один из главных слоганов агитационных плакатов «За Беларусь для народа» выступает побудительным мотивом для исследования художницей своеобразия белорусского «социального государства», в котором социальному отводится незавидная роль молчаливого большинства, безоговорочно согласного со всеми начинаниями президента и не имеющего права даже на проведение несанкционированных массовых гуляний.

Однако как бы того ни хотели и что бы для этого ни делали власти, белорусское общество не сводится к образу, рисуемому государственной пропагандой. Именно возможность создания иного общества интересует основателей интернет-проекта «Против промывания мозгов!» (antibrainwash.net) и примыкающего к нему Никиту Кадана, а также молодых белорусских художников — Сергея Шабохина, Лену Сулковскую, Евгения Шадко, Дениса Лимонова.

Группа FAU:
«Монополия.
Белорусская версия»,
2011

Иное общество: между анонимностью и субъективацией

Своеобразие проекта «Против промывания мозгов!» в том, что он является анонимным объединением всех тех, кому, как можно прочесть на сайте, «не хочется жить в унижении и страхе», кто неравнодушен и готов занять активную позицию. Задача художников — помочь в этом, их инструмент — продукты наглядной агитации — листовки, плакаты, наклейки, а также трафареты для граффити, которые можно распечатать и распространить для использования там, где это возможно и необходимо: в своем подъезде, районе, в транспорте. Анонимность проекта обусловлена тем, что в Беларуси распространение листовок и плакатов — занятие небезопасное (административно и уголовно наказуемое).

Однако несмотря на это, авторы плакатов избегают эзопова языка, вступая в прямой контакт с репрессивной белорусской реальностью. Глядя на эти работы, можно составить целый список репрессивных властных практик: от риторических приемов, используемых в речи главой государства, и методов проведения гендерной политики до преследования независимых журналистов, закрытых судебных процессов, милицейского произвола, практикуемой смертной казни и пыток в тюрьмах. Кроме того проект показывает возможные способы реакции на эти практики со стороны белорусского общества: в виде писем солидарности с политзаключенными, молчаливых акций протеста по средам и протестов против строительства АЭС, а также через построение альтернативного «исторического нарратива», или нарратива протеста и солидарности, включающего важнейшие даты добровольной общественной мобилизации, например, девятнадцатое декабря (дата последних президентских выборов 2010 года) или шестнадцатое число каждого месяца (день солидарности). Альтернативный нарратив имеет и свою «знаковую систему», важнейшими элементами которой являются аббревиатуры ШОС («Што б он сдох!») и РЧСС («Революции через социальные сети»), хлопки, ставшие способом самовыражения во время молчаливых акций протеста по средам, а затем их символом, а также фигура «ангела-хранителя», которым каждый может стать для политзаключенного, регулярно посылая ему письма и газеты. Художница Лена Сулковская предлагает свой вариант топографии этого нарратива: используя особый графический прием, она обнаруживает и одновременно скрывает (указывая на двусмысленность его статуса) один из эпицентров политической жизни Минска — площадь перед Домом правительства.

Плакат проекта
«Против промывания мозгов!»,
рисунок Никиты Кадана

Другой участник выставки, Сергей Шабохин, переносит противостояние репрессивной властной механики и протестной социальной тактики в пространство повседневной жизни. Его серия «Практики подчинения» объединяет различные объекты страха — например, оставленные в парках предметы личного обихода или банкоматы как символ летнего финансового кризиса в Беларуси. Один из связующих эти предметы элементов — водопроводная труба из квартиры художника, запах из которой, по его словам, символизирует прогнивший социализм по-белорусски. Другая важная подтема «Практик подчинения» — Беларусь как социальное тело, как плоть коллективной жизни, вбирающей в себя вызывающие страх предметы. В отличие от большинства объектов страха, это тело персонифицировано и состоит из множества взятых из интернета портретов современников, которые могут каким-то образом ассоциироваться с исследуемыми предметами.

Теме персонификации, придания новых очертаний закостеневшей белорусской реальности посвящена живописная работа Евгения Шадко. На груди подростка с лицом, скрытым длинными распущенными волосами, мы видим фотографию политзаключенного Дмитрия Дашкевича. Здесь перед нами еще одна стратегия субъективации белорусской молодежи через персонификацию протестной политической реальности, которую всеми силами скрывает власть и о которой если изредка и говорят государственные СМИ, то исключительно в терминах терроризма, девиации (наркомании и проституции) и растления Западом.

В фильме «Патриот» Марина Напрушкина, гуляя по Минску с портретом Лукашенко, предлагает альтернативную модель субъективации — также для неравнодушных, только из другого сегмента белорусского общества, сегмента «согласных» с Лукашенко. Эта модель, однако, содержит в себе подрывающий ее парадокс, так как предполагает личное отношение к тому, кто сам определяет себя не как конкретную личность, а как «лицо» всего белорусского народа и белорусского государства.

Стратегии субъективации и персонификации «другого» белорусского общества достигают своего апогея в представленном в рамках выставки «Письме Дениса Лимонова генпрокурору РБ». В нем художник заявляет о причастности арт-группы «Липовый цвет», лидером которой он является, к ряду взрывов, прогремевших в общественных местах Беларуси в период с 14 сентября 2005 года по 11 апреля 2011 года, и в частности к взрыву в минском метро, в результате которого погибли пятнадцать человек и еще более двухсот получили увечья (обвиненные в организации этого теракта Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев были казнены в марте 2012 года). Также Лимонов признает связь своей арт-группы с террористическими группировками европейских стран, а в качестве мотива своих действий, которые он считает художественными, называет предотвращение посредством локальных акций «крупномасштабного политического террора» и «привлечение общественного внимания к проблеме конституционного фашизма в республике».

«Личное — это политическое»

Иная реальность, с которой работает молодое поколение белорусских художников, складывается из ряда оппозиций: это ряд «физики» (вполне традиционных форм принуждения) и микрофизики (невидимых и рассеянных форм контроля и управления) власти, с одной стороны, и набор стратегий сопротивления им, с другой. Первый ряд ассоциируется с унижением и страхом, второй — с протестом, активной позицией и солидарностью. Микрофизика власти разворачивается между полюсами одного лица (главы государства) и множества обезличенных практик подчинения (никто не знает в лицо исполнителей смертных приговоров, а многие судьи или стражи порядка выступают как единое корпоративное целое). Протестные же тактики разворачиваются в противоположном порядке: от анонимного фона к субъективации, включающей в себя конструирование памяти о тех, кто пострадал от режима, с одной стороны, и внимание к новым тактикам идентификации, с другой ².

Представление белорусского общества через противопоставление многообразия «практик подавления», с одной стороны, и разнообразных стратегий и тактик сопротивления и солидаризации, с другой, лишает его той гомогенности, которую придает ему государственная идеология и к которой тяготеют национальная идея и национальный нарратив. Однако при этом последние не отрицаются, а занимают свое место в многообразной социальной реальности, получая экономическую, политическую, гендерную и прочую конкретизации. В этом смысле молодые белорусские художники предлагают новые стратегии и тактики другим активным участникам социальной жизни — исследователям или представителям контр-элит. Эти стратегии и тактики принимают вид тщательной работы с конкретными измерениями и феноменами социального, которые едва ли собираются в единое и непротиворечивое целое и потому нуждаются в постоянной артикуляции и согласовании.

Особая роль при этом уделяется исследованию повседневной реальности, проникнутой невидимыми страхами и творческими реакциями на них, породившими новые символы протеста и объединения. Именно повседневная реальность оказывается тем концептуальным резервуаром, работа с которыми приводит к появлению новых смыслов. И крайне важно, что эта реальность тяготеет к персонификации и субъективации, связанной с личной биографией и судьбой. Молодое поколение белорусских художников как бы вкладывает новый смысл в феминистский лозунг «личное — это политическое», благодаря чему рождается и новое личное — как оппозиция одному лицу и подчиненному ему обезличенному аппарату, и новое политическое — как многообразие практик социального участия и локальных акций, проявление неравнодушия и солидарности. Это политическое можно рассматривать как форму открытого, рефлексивного сообщества, поддерживаемого новыми формами креативного со-участия в жизни иной, или своей, Беларуси.

1. Олег Юшко:
Full Metal Jacket

2. Вид экспозиции
выставки «Звуки молчания:
искусство в период диктатуры»